Содержание
Пустынь
5 ступеней веры
- Пустыня. Очерки из жизни древних подвижников муч. Е.Н. Поселянин
- Пустынножительство в горе Нитрийской проф. П.С. Казанский
- Одна ночь в пустыне Святой Горы мит. Иерофей (Влахос)
- Империя и пустыня прот. Георгий Флоровский
- Об искушении Иисуса Христа в пустыне от диавола М.В. Барсов
- Жития святых жен в пустынях Востока
- Пустыня проф. И.Г. Троицкий
- Мое путешествие к пустынникам Кавказских гор прот. В. Свенцицкий
- Повседневная жизнь отцов-пустынников IV века Люсьен Реньё
- Отцы-пустынники. Сборник христианских притч и сказаний О.П. Клюкина
Пу́стынь – в широком смысле пустынное, труднодоступное, незаселенное место, синоним понятия «пустошь». В православной традиции келья, скит или целый монастырь располагающийся в пустынной, незаселенной области и/или значительно удаленный от основного монастырского поселения. В православной традиции насельник пустыни называется «пустынником».
История явления
Пример пустынножительства для православных монахов/аскетов подает Сам Господь Иисус Христос, когда перед своей проповедью и сразу после Крещения удаляется в пустыню, где испытывает искушения со стороны дьявола. Данный эпизод описывается у евангелистов-синоптиков (Мф.4:1-11; Мк.1:12-13; Лк.4:1-13), в Евангелие от Иоанна мы не находим упоминания об этом событии.
Сама же традиция создания монашеских поселений в труднодоступных и пустынных местах восходит к первым монашеским общинам Фиваидской и Нитрийской пустынь в Египте в III–IV веках (уже в древности относительно этих мест понятие «пустыня» использовалось в качестве обозначения их незначительной заселённости, а не только их природного состояния).
В дальнейшем понятия «пустыни» приобретает исключительно это значение – незаселенная или малонаселенная область, как правило, труднодоступная географически и обладающая суровыми природными условиями. Тем не менее понятие «пустыни» синонимично ассоциировано и понятию «скит». При этом понятие «скит» (греч. σκήτη от копт. ⲓϩⲏⲧ) обозначает тип конкретного монашеского поселения, в то время как «пустыня» это характеристика места, в котором монашеское поселение располагается.
Пустынь в традиции Поместных Церквей
На данный момент понятие «пустынь» в Русской Православной Церкви используется как имя собственное конкретных монастырей (Оптина пустынь, Глинская пустынь, Коренная пустынь и пр.).
В Сербской Православной Церкви понятие «испосница» синонимично русскому понятию пустынь.
В греческой традиции понятие «метох» (метохий, греч. μετόχιον или μετόχι) антонимично понятию «скит» и, как следствие, русскому понятию пустынь. Метох, наоборот, нередко являлся монашеским поселением в городе или в пределах сельского поселения, исполнявшим конкретные хозяйственные цели (вообще этим словом может обозначаться небольшой монастырь, приписанный к другому).
Пустынь, то есть малонаселенное и незаселенное, труднодоступное географически место всегда являлось местом для христианского аскетического подвига.
Пустынь в отечественной культуре
В отечественной культуре понятие «пустыни» приобрело коннотации не свойственные изначальному значению. В частности, пустыня как место сугубого общения с Богом в русской традиции — это дикий лес, остров на озере или море, болото. Это богатое ресурсами пространство, которые полезны для жизни отшельника, но не заселено и тем самым пригодно для тихой уединенной молитвы Богу. Другим характерным для русской православной культуры восприятием пустыни является восприятие ее как девственного места, места приближенного по своим параметрам Эдемскому саду. В этом контексте наиболее характерным является сюжет единения отшельника с дикими зверями, которые приходят к нему за кормом или помогают обживать пустыню.
Почему некоторые богомольцы предпочитали городу пустыню?
Традиция удаляться для общения с Богом в пустыню имеет давнее происхождение. Так, Бог призвал Авраама удалиться из земли отца и перейти в землю, на которой он до конца своих земных дней оставался пришельцем и странником (Быт.12:1) (см.: Земля обетованная). Правда, он имел семью и рабов, но при этом его жизнь разительно отличалась от жизни прочих обеспеченных людей, он не строил дворцов, не купался в роскоши, не услаждался негой.
Моисей встретился с Богом и принял от Него поручение возглавить еврейский народ не тогда, когда жил при дворе фараона, а тогда, когда смиренно пас в пустыне овец (Исх.3:2). При получении скрижалей он тоже уединялся, на горе, как и требовалось по условиям Божьего Промысла (Исх.24:12).
Духовная крепость и вера еврейского народа опять же формировалась в пустыне. Давид, прежде чем сделаться властелином, скрываясь от Саула, долгое время скитался по безлюдным местам. Будучи лишен множества мирских удовольствий, он находил утешение в Боге. И Бог хранил своего избранника, а впоследствии возвёл его на царский престол.
В дальнейшем многие Божьи пророки осуществляли в пустынных местах молитвенные подвиги, например, Илия. Предтеча Господень, Иоанн Креститель, выбрал пустыню местом своего постоянного жительства (Лк.1:80). Господь постился в пустыне сорок дней (Мф.4:1-2).
Во времена Нового Завета пустынное уединение, отшельничество способствовало христианским святым отстраняться не столько от сограждан, людей (ведь бывало, что и в пустынях организовывались общежительные монастыри), сколько от привязанности к миру, мирских соблазнов и забот, греховных радостей мира. Там, под палящим солнцем, в тиши песков и холмов (а на Руси, нередко, в непроходимых чащах, топях болот, под морозными ветрами, на заснеженных полях) формировались характеры, крепла вера, очищались и наполнялись благодатью сердца.
Всем ли полезно уединение?
Как известно, уединение уединению — рознь. Подвизаться в отшельничестве и жить в одиночестве — не одно и то же. Тогда как в одиночестве может жить и обыватель-холостяк, подвиги аскетического уединения поднимает не каждый.
История Церкви включает в себя множество случаев, когда тот или иной новоначальный монах самочинно и даже помпезно брал на себя бремя уединенного подвига и увы, не справлялся. Одни из них возвращались в общежительные монастыри, горько раскаивались, старались утишить, искоренить чрезмерное, горделивое рвение, другие, не выдерживая трудностей отшельнического подвига, вовсе сворачивали с избранного было монашеского пути.
С другой стороны, истории Церкви известно немало примеров спасения праведников в миру. Кому-то, может быть, уместнее стать миссионером, кому-то — просто хорошим семьянином, кому-то — учителем, кому-то врачом и т. д.
- 1.3 тыс. 0
-
0 -
- П
Пустынь | это… Что такое Пустынь?
ТолкованиеПеревод
- Пустынь
У этого термина существуют и другие значения, см. Пустынь (значения).
Пу́стынь — термин, обозначающий монашеское поселение в традиции православия, обычно удалённый от основного монастыря скит. Прежде пустынями называли небольшие мужские монашеские общины, имевшие обычно не более одного храма.
В настоящее время входит в состав названия некоторых монастырей на территории бывшей Российской империи.
- Барятинская Богородице-Рождественская пустынь — действующий женский монастырь Калужской епархии
- Богородице-Рождественская Свято-Лукианова мужская пустынь
- Вознесенская Давидова пустынь
- Выгорецкая пустынь — центр беспоповщины в России в нач. XVIII — пол. XIX
- Глинская пустынь в селе Сосновка Сумской области Украины
- Голосеевская пустынь (Покровский монастырь) в Киеве
- Екатерининиская пустынь г. Видное Московская обл., близ Суханова
- Елеазарова пустынь — скит Соловецкого монастыря в честь преподобного Елеазара Анзерского
- Ермолинская пустынь Свято-Воскресенский мужской монастырь — с. Ермолино Ивановской обл.
- Жерновогорская Предтеченская пустынь
- Заоникиевская Богородице-Владимирская пустынь близ Вологды
- Зосимова пустынь (Троице-Одигитриевская Зосимова пустынь) — ныне женский монастырь в Наро-Фоминском районе Московской области
- Коренная пустынь
- Мамонтова пустынь в Тамбовской области
- Михайло-Афонская Закубанская пустынь в Краснодарском крае, Адыгея
- Николо-Берлюковская пустынь в Московской области, c. Воскресенское (Авдотьино), в 20 километрах от Ногинска.
- Нилова пустынь
- Ново-Соловецкая Марчуговская пустынь — подворье Соловецкого монастыря в селе Фаустово Воскресенского района Московской области
- Оптина пустынь
- Преображенская пустынь под Елгавой, Латвия
- Пустынь Святого Параклита — скит Троице-Сергиевой Лавры
- Свято-Алексиевская пустынь, Ярославская область, Переславский р-н, п/о Новое, Новоалексеевка. Настоятель — иеромонах Петр
- Сергиева Приморская пустынь в Стрельне
- Тихонова пустынь — действующий мужской монастырь с Афонским уставом в Калужской епархии
- Троице-Благовещенская Синозерская Пустынь — мужской монастырь в деревне Пустынь Мегринского сельского поселения Чагодощенского района Вологодской области
- Флорищева пустынь в Володарском районе Нижегородской области
См. также
В Википедии есть портал
«Монастыри и монашество»- Список монастырей России
- Список монастырей Украины
- Список монастырей Белоруссии
- Список монастырей Республики Македонии
Ссылки
Wikimedia Foundation.
2010.
Игры ⚽ Поможем сделать НИР
Синонимы:
монастырь, поселение, пустынька, скит
- Смертельное оружие 4 (фильм)
- Родион Раскольников
Полезное
Древние отцы пустыни: Введение и комментарий – Богословие
Введение
По мере того, как восточное православие растет среди англоязычных народов, западные христиане все больше знакомятся с древнейшей традицией христианства, с Церковью, которая претендует на то, чтобы привнести в современность самое дух и сущность Апостольской Церкви. Однако эта фамильярность, какой бы лестной она ни была для почтенной веры, которая видела, как древнее свидетельство миллионов и миллионов ее детей растворилось на Западе в социальной и исторической безвестности, таит в себе опасность. Ибо, как это ни парадоксально, рост восточного православия происходит в то время, когда православная духовность находится на особо низком уровне. Подавляющее большинство Церкви борется в Восточной Европе под ярмом политических преследований. Во многих местах простое обсуждение Православия опасно. Монашество, которое восточные отцы часто характеризуют как барометр, по которому измеряется православное духовное здоровье, вовлечено в безнадежную битву с современными социальными идеалами и моралью. Некоторые из самых популярных православных богословов запятнаны в своих учениях западной мыслью и неправославным менталитетом. И с великой грустью мы наблюдаем в последние несколько десятилетий уход многих духовных гигантов (старца Филофея Зервакоса из Греции и архимандрита Иустина Поповича из Сербии, среди прочих), которые были нашими живыми звеньями к более здоровому духовному прошлому Православия. .
Что еще более важно, восточные православные в западной диаспоре борются за установление твердой духовности в самый разгар этого всемирного кризиса в Церкви. Опасность быть оторванным от более зрелых и развитых центров исторического православия усугубляется тем, что на Западе мы имеем только зачатки традиционного православия. Православная цель по преимуществу есть обожение человека, его благодатное соединение со Христом и стяжание им в настоящей жизни добродетелей христианского совершенства — святости. Но святых, этих образцов Православия и исполненной христианской жизни, увядающих в мировом Православии, вряд ли можно найти здесь, на Западе, как бы болезненно и неприятно ни было это обстоятельство. Если мы и достигли какой-либо духовной зрелости, то только благодаря милостивой благодати и ценой фракционности и духовной гордыни, взращенных в атмосфере, которая вряд ли предвещает хороший будущий рост. Опасности, которые таят в себе эти слабости, как будто они недостаточно ужасны для православных христиан, многократно усугубляются, когда неправославный западный человек желает познать или воспользоваться духовностью православного Востока. Ослепленный страшными силами, бомбардирующими православие в наши дни, православный христианин на Западе с трудом видит свой собственный путь, не говоря уже о том, чтобы направить на свой путь чужака.
Тем не менее, как всегда, хотя тьма кажется всепоглощающей, есть проблеск света, к которому мы можем обратиться. Если живые Отцы Церкви исчезают и их доступность для некоторых православных сколь-нибудь мала, то они все же оставили нам, как уверял меня один духовный человек, «старцев, окованных кожей и золотом». Они оставили нам свои слова и свои письменные инструкции. Таким образом, мы можем добавить к голым основам Православия, присутствующим на Западе, громогласно молчаливое печатное святоотеческое свидетельство. Мы можем постепенно начать видеть сущность и сущность той уникальной истины, которой является Православие, не в катехизисах или утверждениях веры, а в реальной практике. Ибо в конечном счете Православие выражается не только в правильных верованиях, учениях или догматах. Это проживается, чувствуется и переживается. Верования, доктрины и догмы отражают «богословие фактов», как выразился один великий Отец Церкви, и место этих фактов — личный духовный опыт и практика. Пока мы не узнаем, во что мы верим, как это выражается в жизни, прожитой и преобразованной реальными людьми, а не из логических dicta , вытекающих из строгих философских систем, мы не можем адекватно выразить западному человеку истину православной веры. И чтобы познать этих реальных личностей, эти воплотившиеся столпы философской истины, мы должны обратиться к малоизвестным духовным сокровищам Православия, к подвижническим притчам и писаниям подвизавшихся со страстями к совершенству во Христе.
Есть два выдающихся и незаменимых сборника писаний Святых Отцов Церкви, наиболее важных для православных на Западе: Добротолюбие и Evergetinos . «Добротолюбие », собрание сочинений отцов, живших примерно между 300 и 1400 гг. н.э., содержит возвышенные богословские сочинения около тридцати отцов. Эти сочинения, по сути, представляют собой наставления монахам и духовным искателям методов, с помощью которых, цитируя полное название сборника, «ум очищается, просвещается и делается совершенным посредством практической и созерцательной моральной философии». Она содержит очень продвинутые учения, начиная от советов по правильному контролю дыхания во время молитвенного созерцания и заканчивая подробными наставлениями по обретению свободы от страстей. Хотя он частично появился на английском языке, он относительно неизвестен многим православным полностью. Даже в своих греческих, славянских и русских изданиях она мало читается в наше время. Переход от Православия, не достигшего духовной зрелости и окруженного грозными внешними врагами, к совершенству теоретической философии IX в.0009 Добротолюбие — непростая книга, и даже в переводе этот сборник — не первое решение духовной наивности современных православных.
Evergetinos , вероятно, является отправной точкой для православных на Западе, которые хотят уловить что-то из сути своей веры. Если Добротолюбие учит чистой молитве и пути к обожению и единению с Богом, то Evergetinos дает нам анекдотическое свидетельство того, что соблюдение христианских добродетелей, таких как смирение, целомудрие, любовь к ближнему и подчинение воле Бога, может привести нас на грань окончательной встречи с божественным, посредством которой мы возносимся к философской и более высокой борьбе за совершенство. Если из Филокалия нас наставляют на философском пути к совершенству, в Evergetinos нас направляют к прагматической жизни смирения и самоконтроля (хладнокровия), необходимых реквизитов для более продвинутых усилий первого. В Evergetinos мы видим добродетельную жизнь монахов-пустынников, которые в течение первых нескольких веков христианства бежали в бесплодные пустыни вокруг Средиземного моря и жили самой экстремальной и внушающей благоговейный трепет жизнью аскезы в поисках Бога.
Отцы (а к Отцам мы относим и духовных Матерей), жившие в пустыне и чьи жизни наполняют Эвергетинов , очень похожи на священные иконы Православной Церкви. По натуралистическим меркам они искажены, странны и чужды нам, образы временами кажутся подходящими для фантазии. Тем не менее, как иконы втягивают нас в свою духовную ауру и становятся окнами, через которые мы видим слабые проблески небесного мира, так и отцы пустынники втягивают нас в сферу своей духовной силы и загоняют нас глубоко в тайники нашей совести. и позвольте нам взглянуть на почти утраченные духовные силы, живущие без внимания внутри нас самих. Их аскетизму многие не могут и, возможно, не должны подражать. Это просто эталон, к которому мы должны стремиться, пламя настолько яркое, что зажигает в нас искру духовного желания. Но это не значит, что они удалены от нас.
Отцы пустыни говорят о сексуальном желании, зависти, жадности, ревности, ненависти и самых сложных человеческих слабостях. Они раскрывают нам то, что слишком знакомо и очевидно. Они позволяют нам с тревожной ясностью увидеть глубину нашей испорченности и лабиринты наших греховных внутренних бездн. И хотя мы, вероятно, не можем достичь в полной мере тех добродетелей, которыми эти святые отшельники преодолели человеческую порочность, мы ясно видим безумие современного мира, ищущего добра, истины, чистоты и добродетели, не смиряясь предварительно перед своим Творцом и тонкими внутренний мир духовной истины. Услышав сегодня о добродетелях, древние отцы показывают их на своих примерах как пластические добродетели. Видя сегодня памятники веры, построенные из камня и раствора, жители пустыни показывают нам памятники веры, построенные из плоти и крови.
Когда мы вступаем в мир начинающих монахов, только что покинувших мир, и совершенных старцев, обретших проницательность внутренней жизни, духовную осмотрительность, способность заглядывать в сердца и умы других, мы отправляемся в путешествие в странно реальный мир. В небольших общинах монахов, собравшихся в пустыне ( скитов ), мы находим тех, кто своей жизнью и своим опытом оживляет правила и заповеди христианского поведения. Мы видим живой источник правил, которым большинство современных христиан безоговорочно следует. И в этих примерах достигнутого на земле совершенства мы видим мистические награды и плоды добродетельной жизни. Действительно, мы имеем элементарное столкновение с тем, что включает в себя православная христианская жизнь: набор верований и практик, почерпнутых из опыта и глубокого образа жизни, а не система, основанная на регламентированных действиях, хладнокровно управляемых абстрактными верованиями и правилами, подкрепленными чистой эмоциональностью. . Мы касаемся того, что придает смысл и содержание нашим в противном случае тщетным и бесплодным усилиям в христианской жизни. Перед нами стоит ответ современному неверию: возможность более глубокой жизни и осуществления утраченных целей, которые, по крайней мере, в диких попытках многих современных религиозных групп придать внешний смысл внутренне умирающему христианству, стали бессмысленными, если не позорные, занятия.
Evergetinos впервые был опубликован в восемнадцатом веке усилиями святых Макария Коринфского и святителя Никодима Святогорца. Таким образом, он был взят из рук афонских монахов и передан православным верующим. В дополнение к недавним превосходным изданиям, опубликованным в Греции, части Evergetinos появились на английском языке. Однако эти английские переводы не отвечали в должной мере духовным потребностям православных на Западе. Этому есть две причины. Во-первых, сочинения в Evergetinos , как мы заметили, хотя и не такие продвинутые, как в Philokalia , все же выражают некоторые очень глубокие философские и психологические предписания. Они написаны в ироническом тоне, часто имеют не сразу очевидные оттенки и уровни смысла. К тому же, поскольку они написаны в основном для тех, кто серьезно занимается духовной борьбой, они часто предполагают некоторый аскетический опыт со стороны читателя.
Таким образом, выбор из Evergetinos , предназначенный для широкого круга читателей, должен быть составлен теми, кто обладает духовным опытом и проницательностью, чтобы знать, что является и что не слишком сложно для новичка. Такого, в общем-то, не было. По большей части доступные переводы сделаны католиками, работающими с латинскими текстами с анекдотами, относящимися к восточному монашеству, чуждому традициям и развитию западного монашества, или учеными, проявляющими в основном академический интерес к отцам-пустынникам. Какими бы благородными ни были усилия этих переводчиков, им не хватает того самого опыта, который необходим Evergetinos передает и необходим для того, чтобы составить полезное введение в православную духовность для начинающего или непрофессионального читателя.
Во-вторых, сегодня очень мало людей, которые действительно понимают, что такое перевод. Я заметил, что представление глубоких духовных писаний требует очень тщательного отбора отрывков духовно опытными людьми. Насколько больше мы должны ожидать, что такой опыт сыграет роль в переводе отрывков. Слишком часто мы обнаруживаем, что переводчики впадают в высокомерный стиль перевода, в котором они невольно теряют смысл отрывка в своих ошибочных попытках показать техническую точность и, как можно предположить, продемонстрировать свое превосходное знание какого-либо языка. Они производят длинные вступления с критикой того или иного переводчика, тем самым, в случае с духовными писаниями, выступая против самого милосердия, воплощенного в том, что они переводят.
Даже в случае некоторых превосходных переводов, таких как перевод Филокалии , который в настоящее время выполняется с помощью таких превосходных переводчиков, как архимандрит Каллистос Уэр и профессор Константин Каварнос, издатели часто демонстрируют полное отсутствие духовной чуткости. Конечно, вопреки здравому смыслу доктора Каварноса (и, несомненно, других переводчиков), первый том этого проекта нарушил расположение сочинений, сделанное Святым Никодимом Святогорцем, первым издателем 9-го века.0009 Добротолюбие . В интересах предполагаемой «научной объективности» писания святого Антония Великого были добавлены к тексту с пространными обвинениями в их подлинности. Примирение с духовным авторитетом святого Никодима, естественное для всякого, обладающего духовными знаниями, было бы правильным курсом. Это отражало бы понимание, совершенно необходимое для составления духовных книг.
Таким образом, я предлагаю настоящий тонкий том выбора из Эвергетинос . Они задуманы не как педантичные размышления над греческим текстом, а как сравнительные переводы, которые выявляют простые послания более простых уроков отцов-пустынников. Они предназначены для начинающих. Отрывки переведены в основном с демотического греческого языка, разговорного диалекта Греции, и поэтому отражают те же краткие, упрощенные версии, которые получили менее искушенные и менее образованные (хотя, возможно, более набожные) верующие Греции. Некоторым это покажется оскорбительным, поскольку местами опущены фразы и выражения, великолепно выраженные на лучшем греческом диалекте, но трудные для понимания и сбивающие с толку новичка. В других местах, хотя и как можно реже, переводы на современный греческий язык дополняются фразами из общепринятого Evergetinos , чтобы обеспечить ясность смысла. Там, где сохранившиеся английские переводы отрывков, кажется, лучше выражают духовную цель текста, несмотря на некоторое несоответствие демотической греческой версии, они были включены в окончательный перевод.
Таким образом, в том, что я сделал, нет ничего научного. Забота заключалась в передаче определенных духовных наставлений и в выборе отрывков, полезных как для мирянина, так и для опытного монаха. Но и здесь необходимо сказать несколько слов о богословии, лежащем в основе отцов-пустынников, и об их духовной психологии. Возьмем несколько важных примеров. Почти невозможно уловить в переводе греческие слова диакризис и пентос . Первое слово подразумевает осмотрительность, проницательность и даже сверхъестественное познание. Итак, когда в притчах отцов появляется монах, обладающий духовным диакризом, я произвольно назвал его монахом благоразумия или монахом, наделенным проницательностью. В случае последнего слова можно передать скорбь, скорбь, причитание, а иногда даже что-то вроде покаяния. Я старался не быть произвольным в переводе этого слова. В обоих случаях было бы глупо пытаться простым переводом слова передать характеристики опытного монаха. Диакризис и пентос имеют в православных святоотеческих писаниях техническое значение. Если можно быть несколько произвольным с одним и не с другим, это допущение может быть результатом только некоторого знакомства с теологией этих писаний. По этой причине я настоятельно рекомендую читателю ознакомиться с эссе профессора Константина Каварноса «9.0009 The Philokalia », которая составляет четвертую главу его удобочитаемой и существенной книги «Византийская мысль и искусство» (Belmont, Mass. , 1968). На нескольких страницах можно понять духовную терминологию Отцов и
Должен сказать также кое-что о моем стиле перевода. Демотика — это, так сказать, сокращенная версия «чистого» греческого диалекта. ясное понимание в английском тексте, некоторые изменения во временах глаголов и в последовательности прилагательных выражений. Кроме того, я позволил себе повторять существительные в некоторых предложениях, где ссылки сделаны греческими местоимениями, не имеющими аналогов в английском языке. В случае особенно сложных или ироничных утверждений, иногда идиоматически переданных на греческом языке, я использовал подчеркивание, чисто мое собственное изобретение. обычно транслитерируются непосредственно с греческого (в соответствии с современным правилом), даже когда доступны английские переводы (например, «Антониос» вместо «Антоний» или «Маркос» вместо «Марк») в некоторых случаях я не нашел этого комфортный; следовательно, Абба «Моисей» Черный. Кроме того, я использовал слово «Авва» во многом так же, как сегодня мы используем слово «Отец». Иногда я произвольно переставлял слова местами. И, наконец, греческое слово «hosios» Я перевел как «святой» в большинстве мест, однако, чтобы улучшить текст, как «Святой» в других. В противном случае я обычно переводил слово «hagios» как «Святой» (за исключением случаев, когда оно используется как прилагательное). Прошу прощения за эти странности.
Теперь, чтобы кто-нибудь не подумал, что я переоцениваю свои способности, могу я добавить важное оговорку? Следующие отрывки, в силу того, что они переведены с демотического греческого варианта писаний отцов-пустынников, имеют целью дать простое и очень понятное введение в православную духовность. Более того, они составлены из подборок, дающих преднамеренное и взвешенное представление о внутренней жизни обитателей пустыни. Эти два качества, как мы сказали, являются отличительными чертами хорошего переводчика и хорошего духовного наставника. Я ни то, ни другое. Я ни в коем случае не претендую на то, чтобы иметь достаточные способности для перевода возвышенных духовных слов отцов. И при этом, как хорошо известно окружающим, я не человек каких бы то ни было духовных достижений. Я, напротив, очень внимательно следил и использовал в качестве основного первоисточника небольшой том, Микрос ( «Малый» или «Короткий» ) Эвергетинос (Хагион Орос-Афины, 1977), монах Каллиник из скита Святой Анны на Афоне. Следуя его выбору, я обязательно воспользовался мудростью отца Каллиника. Все хорошее, что я представил, принадлежит ему; ошибки и плохое изложение — мои собственные.
В этом маленьком усилии я позволил себе последнюю вольность. В сочетании с анекдотами отцов-пустынников есть несколько анекдотов, которые я приписываю духовным людям нашего времени, в основном святым мужчинам и женщинам, живущим в Греции. Я сделал это для того, чтобы подчеркнуть, что, несмотря на упадок сегодняшней православной духовности, есть еще духовники уровня древних. Пустыня существует не только в последние годы; это также в наших сердцах. И хотя их мало, они молчаливы и скрыты, сегодня в пустынях их сердец обитают Отцы и Матери. В той мере, в какой и мы будем исследовать свои сердца и обращаться к внутренней жизни, Бог, несомненно, поднимет этих людей и исцелит их совершенными примерами духовную болезнь нашего века. Тогда они смогут делать делами то, что бедные духовные изгои, такие как я, могут только подражать ограниченным предложениям, таким как эта небольшая книга.
Комментарии к книге
Эти переводы преподобным доктором Хризостомосом анекдотов и рассказов о первых Отцах пустыни превосходны. Они выражают, помимо богословской проницательности, необходимой для их адекватного перевода, сущность поэтического прозрения.
Роберт Дж. Макговерн, соредактор The Ashland Poetry Press
Одна из основных целей историка — узнать мысли и умы тех, кто жил до нас и кто сформировал реалии настоящего. Архимандрит Хризостом в своих метких и старательных переводах древних притч отцов-пустынников красиво и ярко дает нам наше христианское прошлое. Его превосходное введение к этим писаниям напоминает нам, что все мы слишком много забыли об источниках наших современных христианских традиций. Таким образом, он дал нам, историкам, пищу для размышлений. Но в дополнение к этому; он сделал нечто большее. Он напомнил об общей для всех нас психологии христианства, которая интуитивно остается в сознании каждого, кто обладает историческим сознанием.
Чарльз Д. Феррони, профессор истории, Ashland College
Любой, кто читает (в переводе) писания Святых Отцов, не может не сожалеть о том, что не владеет греческим языком, чтобы в полной мере насладиться их красотой. В этом произведении перед нами очаровательные, но глубокие анекдоты и глубокие духовные советы. Святые мужи становятся почти лично известными нам. Архимандрит Хризостом действительно проделал великую работу, сделав многих отцов-пустынников такими же доступными и яркими на английском языке, как и на греческом.
Мать Александра, настоятельница Православного Спасо-Преображенского монастыря (ранее Ее Высочество Илеана, принцесса Румынская)
Прочтите другие части этой книги:
- Введение
- Раздел 1
- Раздел 2
- Раздел 3
- Раздел 4
- Раздел 5
- Секция 6
- Раздел 7
Пустыня — борьба на равнине
· Пт. Стивен Фриман
Одно из самых известных высказываний отцов-пустынников: «Оставайся в своей келье, и твоя келья научит тебя всему». В значительной степени поговорка превозносит добродетель стабильности. Переезд с места на место никогда не устраняет проблему — он только отсрочивает неизбежное. Где-то, когда-нибудь мы должны столкнуться с сердцем нашей борьбы и по милости Божьей победить. Конечно, не все вполне успешны в такой борьбе в течение этой жизни. Как наше исцеление завершается после этой жизни, остается тайне благодати.
Пустыня, арена нашей духовной борьбы, не имеет ничего светского. Первые монахи, бежавшие в пустыню для молитвы, не думали, что они избегают проблем, ища такого уединения. Святой Афанасий в IV веке написал Житие святого Антония , одного из первых и величайших отшельников. Эта книга во времена, когда еще не было печатных станков и книжных агентов, все же стала «бестселлером». Ее читали многие, и буквально сотни тысяч юношей и девушек толкнули к монашеской жизни. Современные христиане ошеломлены, когда слышат оценки количества монахов к V веку. Трудно поверить, что пустыня могла выдержать столько людей.
Но в этой книге о жизни святого Антония не было романтизма для жизни в пустыне. Молитвенная жизнь Антония — это также жизнь борьбы с бесами. Они буквально бросали его и избивали. Во всяком случае, такой роман должен был заставить поколения бояться приближаться к пустыне.
В 6-й главе Послания к Ефесянам св. Павел написал:
Облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вы могли противостоять козням дьявола. Ибо наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесной (11-12).
Наблюдение св. Павла о том, что борьба ведется против духовных воинств злобы в небесных местах (буквально «небесных»), явно не отвратило полчища отшельников от вторжения в пустыни Африки и Ближнего Востока или на острова и пещеры Галлия и Британские острова. Одна простая причина заключалась в том, что «небеса» были не описанием двухэтажной (или более) вселенной, а просто описанием природы борьбы. Эти «райские места» были в большей степени территорией человеческого сердца, чем что бы то ни было. Св. Макарий, пустынник, писал:
Само сердце — всего лишь маленький сосуд, но там есть драконы, а есть и львы; есть ядовитые звери и все сокровища зла. Но там и Бог, и ангелы, и жизнь, и царство, и свет, и апостолы, и грады небесные, и сокровищницы благодати — все там. (H.43.7)
Небесные грады находятся не в созерцании какого-то второго этажа мироздания, а в страшных (в классическом смысле слова) пределах человеческого сердца. Таково было великое обещание пустыни: чтобы в уединении и покое, через молитву и пост, человек мог войти в глубины своего сердца и там совершить брань, которую нам было дано совершать. Некоторые немногие стали великими святыми. Другие нашли только безумие. Православное христианство получило что-то вроде руководства по ведению войны в этой стране сердца в таких писаниях, как Жития отцов , Добротолюбие , Лестница Божественного Восхождения и другие подобные произведения. С тех пор они остаются основой духовной жизни.
Борьба в пустыне не игнорирует отношения с другими людьми. Но он признает, что проблема в этих отношениях лежит не в других людях, а в моем собственном сердце. Христос не страдал от проблем в Своих отношениях с человечеством. Он был в мире со всеми. Мы не можем сделать больше, чем уподобиться Христу, который Сам начал Свое служение в пустыне, побеждая врага.
Позднее православное размышление расширило пустыню и признало, что она включает в себя всю территорию. Мы не идем туда, где борьба может быть определена по-другому. В городе, на заводе, в офисе или в школе поле битвы нашей духовной жизни остается в нашем собственном сердце. Одиночество — это всего лишь инструмент для того, чтобы научиться распознавать этот факт и фокусировать наше внимание на том, на чем оно должно быть.
Очевидно, что большинство из нас не покидает компанию других людей на пути к спасению. Но мы должны сделать правильные выводы из мужчин и женщин, которые первыми вошли в пустыни и оставили нам записи о своей борьбе. Мы не трудимся в светской стране под бдительным оком второстепенного совершенства. Мы трудимся на земле, где сражается небесное зло: человеческое сердце. И если наши сердца находятся там, где находится арена, то мы также должны признать, что именно на этой арене находится и великое «облако свидетелей» (Евреям 12:1). Огромный ряд святых, описанных св. Павлом в его Послании к евреям, которые, завершив путь своей брани, теперь окружают нас как зрители на арене нашей брани, сами не должны быть отнесены к какому-то отдаленному второму этажу, где они наблюдают за нами издалека. Поэтому нет ничего удивительного в том, что те, кто лучше всех ведет духовную брань, также имеют много друзей среди святых и учатся призывать их на помощь. Хотя это может показаться «моей» борьбой, это борьба всех, кто называет Христа Господом. Святые не окружают нас, как огромное облако свидетелей в праздном любопытстве. Они окружают нас, чтобы укреплять и помогать нам, ободрять нас и даже, если нужно, сражаться вместе с нами.